«Святой Благоверный князь Александр Невский своими  военными подвигами и христианским смирением сохранил нашу Державу и веру православную»

Русь, ослабленная монгольским нашествием, подверглась католической экспансии. В ноябре 1232 года Папа Римский провозгласил крестовый поход против финских язычников и русских. Поход закончился победой новгородцев на реке Омовже (1234 год).

В 1239 году Ливонский орден снарядил посольство в Новгород.  Посольство должно было представить Орден в качестве новых соседей и одновременно узнать, не собираются ли новгородцы поддержать восставших эстов. Ливонцы также  предлагали новгородскому князю Александру совместные действия против языческой Литвы, которая досаждала и новгородцам и Ордену.Но, убедившись в разорении Батыем русских земель, западное рыцарство стало надеяться на легкую победу, что вызвало новые посягательства католических соседей на новгородские земли.

В летописных преданиях сохранилось обращение шведского вождя к новгородскому князю: «Если хочешь противиться мне, то я уже пришел. Приди и поклонись, проси милости, и дам ее, сколько захочу. А если воспротивишься, попленю и разорю всю и порабощу землю твою и будешь ты мне рабом и сыновья твои». Это был уже ультиматум. Шведы требовали от Новгорода безусловного повиновения. Они были убеждены в успехе своего предприятия. По их понятиям, сломленная монголами Русь не могла оказать им серьезного сопротивления. Однако события разворачивались вовсе не так, как предполагали шведские крестоносцы.

В начале июля 1240 года  флот шведского короля Эрика Леспе направился к русским берегам. Во главе королевского войска стояли  ярл Ульф Фаси и зять короля ярл Биргер. Шведы бросили якоря в том месте, где река Ижора впадает в Неву. Здесь они раскинули свой лагерь и начали рыть боевые рвы, предполагая закрепиться здесь надолго и  в дальнейшем заложить крепость как свой опорный пункт в ижорской земле. Так они это уже сделали в землях еми и суми. Целью вторжения шведов был захват устья реки Невы, что давало возможность овладеть важнейшим участком пути «из варяг в греки», находившимся под контролем Великого Новгорода, а также планируя овладеть крепостью Ладогой.

Новгородская летопись повествует: «Придоша Свѣи в силѣ велицѣ, и Мурмане, и Сумь, и ѣмь в кораблихъ множьство много зѣло; Свѣи съ княземь и съ пискупы своими; и сташа в Невѣ устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку и Новъгородъ и всю область Новгородьскую. Но еще преблагыи, премилостивыи человѣколюбець богъ ублюде ны и защити от иноплеменьникъ, яко всуе трудишася без божия повелѣния: приде бо вѣсть в Новъгородъ, яко Свѣи идуть къ Ладозѣ». Как видно в составе войска шведов были норвежцы и представители финно-угорских племен сумь и емь, в войске находились также католические епископы. Общая численность шведского войска была, порядка пяти тысяч человек.

Границы Новгородской земли охранялись «сторожами». В районе Невы, по обоим берегам Финского залива, находилась новгородская «морская стража» из финно-угорского племени ижора. На рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижорской земли Пелгусий (во святом крещении Филипп), находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал гонца доложить обо всем князю Александру. Получив известие о приближении врага, Александр Ярославич принял решение действовать своими силами, даже не запрашивая помощи у отца. Согласно летописи, Александр «выступил с малой дружиной и многие новгородцы не успели присоединиться, так как поспешил князь выступить». Им был сформирован отряд из 300 княжеских дружинников, 500 новгородских конников и 500 новгородских пеших ополченцев. Затем к его отряду присоединилось 150 конных воинов-ладожан.

По христианской традиции перед походом воины собрались у собора Святой Софии – Премудрости Божией и получили благословение от новгородского архиепископа Спиридона. Александр воодушевил свою дружину, сказав им:«Братья! Не в силах Бог, а в правде. Вспомним слова псалмопевца: сии в оружии, и сии на конех, мы же  имя Господа Бога нашего призовем. Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог».

Отряд Александра продвигался сушей вдоль Волхова к устью Ижоры. В походе  к ним присоединились и ополченцы из новгородской крепости Ладога. Войско в основном состояло из конницы. В летописи сказано: «Князь же Олександръ не умедли ни мало с новгородци и с ладожаны приде на ня, и побѣди я силою святыя Софья и молитвами Владычица нашея Богородица и приснодѣвица Мария, мѣсяца июля въ 15, на память святого Кюрика и Улиты, в недѣлю на Сборъ святыхъ отець 630, иже в Халкидонѣ; и ту бысть велика сѣча Свѣемъ. И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именемь Спиридонъ; а инии творяху, яко и пискупъ убьенъ бысть ту же; и множество много ихъ паде; и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прокъ ихъ, ископавше яму, вметаша в ню бещисла; а инии мнози язвьни быша; и в ту нощь, не дождавше свѣта понедѣльника, посрамлени отъидоша».

Шведы после длительного морского перехода остановились на отдых и разбили лагерь на левом берегу Невы, чуть выше впадения в нее реки Ижоры. Сюда причалили шведские корабли, а с них на сушу были переброшены сходни. Часть войска оставалась на кораблях, а наиболее знатные воины расположились в лагере на берегу. Шведы выставили посты, которые контролировали невский водный путь. Нападения с суши они не ожидали. В летописном рассказе о Невской битве отчетливо воссоздается замысел князя Александра. Удар пешей дружины вдоль берега Невы отрезает шведов от кораблей, а конница, действуя со стороны суши через центр лагеря, загоняет неприятеля в угол, образуемый берегами Ижоры и Невы, замкнуть окружение и уничтожить противника.

Рано утром 15 июля, пользуясь туманом, русские скрытно подобрались к шведскому лагерю. Сначала  Александр Ярославович приказал лучникам обстрелять лагерь шведов  огненными стрелами. Конные с копьями двинулись в центр лагеря. А пешие воины с флангов. Было захвачено  три корабля. Шведы были оттеснены к реке. Дружинник Савва пробился к центру их лагеря и подрубил столб, поддерживавший златоверхий шатер шведского предводителя. Падение шатра еще больше воодушевило русских ратников. Новгородец Збыслав Якунович, «наеждая многажды, бьешется единым топором, не имея страха в сердци».

Герой битвы Гаврило Олексич, преследуя отступающих шведов, на коне по сходням ворвался на корабль и там рубился с врагами. Сброшенный в реку, он выбрался на берег и вновь вступил в бой с «самим воеводою посреди полку их, и убьен бысть воевода их». Одновременно с конной дружиной мужественно сражалось и пешее ополчение новгородца Миши. В гуще боя находился и князь Александр. Он и командовал  как полководец и сражался как простой воин. Летопись отмечает, что князь сражался с самим ярлом и «возложи печать на лицо его острым своим копьем». Исследование останков Биргера в 2002 году показало, что на правой глазнице его черепа обнаружены явственные следы прижизненных повреждений, напоминающие следы от удара оружием. Сражение длилось до вечера. Шведы потерпели поражение и отступили на уцелевшие корабли. Отступлению остатков шведского войска не препятствовали. Александр Ярославич не хотел рисковать своим понесшим потери войском.

Сообщение Первой новгородской летописи  старшего извода достаточно кратко: «И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именемь Спиридонъ; а инии творяху, яко и пискупъ убьенъ бысть ту же; и множество много ихъ паде; и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прокъ ихъ, ископавше яму, вметаша в ню бещисла; а инии мнози язвьни быша; и в ту нощь, не дождавше свѣта понедѣльника, посрамлени отъидоша».

Потери русского войска составили до 20 состоятельных воинов (к этому числу следует прибавить их погибших дружинников), «Новгородець же ту паде: Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещиничь, Намѣстъ, сынъ кожевника Нездыловъ, а всѣхъ 20 мужь с ладожаны, или мне, богь вѣстъ. Князь же Олександръ съ новгородци и с ладожаны придоша вси здрави въ своя си, схранени богомь и святою Софьею и молитвами всѣхъ святыхъ». Тогда как шведы накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прокъ ихъ, ископавше яму, вметаша в ню бещисла». Таким образом, общее число погибших шведов измерялось сотнями. Кроме того, по сообщению летописи, на другом берегу Невы на следующий день местные жители обнаружили много непогребенных тел шведов.

За усердное служение Церкви православной, на Поместном Московском Соборе 1547 года при митрополите Московском и всея Руси Макарии Великий князь Александр Ярославич причтен к Церкви Небесной в лике «Благоверного» с прозванием «Невский». Святые мощи его были обретены  еще в 1380 году. Изначально Александр Невский был погребен в Свято-Рождественском монастыре во Владимире. В 1724 году по велению императора Петра Первого святые мощи Александра Невского были торжественно перенесены в Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь в Санкт-Петербурге.

Святой благоверный князь Александр Невский свершил свои благие деяния в тяжелейшие для нашего Отечества времена. Он своими  военными подвигами и христианским смирением сохранил нашу Державу и веру православную. «Не в силе Бог, а в правде» – заповедовал он. Историк Сергей Соловьев так сказал об Александре Невском: «Соблюдение Русской земли от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе, доставили Александру славную память на Руси и сделали его самым видным историческим лицом в древней истории государства Российского от Владимира Мономаха до Димитрия Донского».

Николай Михайлович Карамзин считает Благоверного князя Александра Невского ангелом-хранителем земли Русской: «Добрые россияне включили Невского в лик своих ангелов-хранителей и в течение веков приписывали ему как новому небесному заступнику отечества разные благоприятные для России случаи: столь потомство верило мнению и чувству современников в рассуждении сего князя! Имя Святого, ему данное, гораздо выразительнее Великого: ибо Великими называют обыкновенно счастливых: Александр же мог добродетелями своими только облегчить жестокую судьбу России, и подданные, ревностно славя его память, доказали, что народ иногда справедливо ценит достоинства государей и не всегда полагает их во внешнем блеске государства».